4 января. Воскресенье. Неделя 30-я по Пятидесятнице, пред Рождеством Христовым, святых отец.

Вмц. Анастасии Узорешительницы.

Накануне воскресного дня в храме Рождества Пресвятой Богородицы /Никитском/ г. Калуги Всенощное бдение возглавил настоятель храма протоиерей Алексей Пелевин в сослужении клирика храма священникаДимитрия Новикова. На полиелее духовенство пропело величание вмц. Анастасие Узорешительнице:

«Величаем тя, страстотерпице Христова Анастасие, и чтим честное страдание твое, еже за Христа претерпела еси».

В сам воскресный день по традиции были совершены две Божественные литургии. Раннюю совершил клирик храма священник Димитрий Новикорв. По окончании ранней Божественной литургии был совершен водосвятный молебен.. Позднюю Божественную литургию совершил настоятель храма протоиерей Алексей Пелевин при диаконе Димитрии Маркове. На сугубой ектенье были прочитаны особые прошения и молитва о мире и умирении вражды на Украине.

В завершении богослужения было совершено славление вмц. Анастасие ,Узорешительнице. Далее настоятель поздравил всех верующих с воскресным днем и и произнес проповедь на тему воскресного Евангельского чтения недели пред Рождеством Христовым о родословной Иисуса Христа. В своем пастырском наставлении о. Алексей особо отметил, что на Руси издревле было принято творить добрые дела в канун праздника Рождества Христова, и пригласил всех к участию в благотворительной акции «Твори добро», направленной на сбор средств для приобретения Рождественских подарков для детей из многодетных семей.

Закончился воскресный день вечерним богослужением с чтением акафиста святому вмч. Никите перед ковчегом с частицей его мощей.

Память святых Отец или неделя пред Рождеством Христовым

В последнюю неделю пред праздником Рождества Христова Церковь с благоговением творит память св. Отец, называя эту неделю неделею св. Отец или неделею пред Рождеством Христовым. Как в неделю св. Праотец Церковь славословит всех ветхозаветных праведников от Адама до Рождества Христова; так в неделю св. Отец она прославляет тех ветхозаветных Святых, от племени которых собственно произошел, по Своему человечеству, Иисус Христос; от них же по плоти Христос, сый над всеми Бог, благословен во веки (Римл. IХ, 5). В эту неделю Церковь взывает: «отцов начаток, Авраама, Исаака и Иакова почтим, яко из тех семене воссия Христос воплощся из Девы». В Евангелии на литургии в неделю св. Отец читается родословие Иисуса Христа по человечеству, описанное Евангелистом Матфеем (Матф. I,1 - 25. Зач. 1); а в Апостоле исчисляются ветхозаветные Святые, ходившие верою в грядущего Мессию (Евр. ХI, 9 - 10, 17 - 40. Зач. 328).

Св. Златоуст в I беседе на Евангелие от Матфея говорит: «Матфей, пиша Евангелие для Евреев, на Еврейском языке, ничего более не старался показать, как происхождение Иисуса Христа от Авраама и Давида. Ничто не могло быть приятнее для Иудея, как сказать ему, что Иисус Христос был потомок Авраама и Давида. Почему же Евангелист поместил родословие не Девы Марии, а Иосифово? Иудеи не имели обыкновения вести родословие по женскому колену; посему, дабы с одной стороны сохранить обычай и не оказаться при самом начале нарушителем оного, а с другой - показать нам происхождение Девы, Евангелист, умолчав о ее предках, представляет родословие Иосифа. Если бы он представил родословие Девы, то почли бы его нововводителем; а если бы умолчал об Иосифе, мы бы не знали предков Девы». Кроме того «Евангелист не хотел, чтобы при самом начале известно было Иудеям, что Христос родился от Девы. Я говорю здесь не свои слова, но слова отцов наших, чудных и знаменитых мужей. Господь и многое первоначально скрывал во мраке, называя Себя Сыном Человеческим. Если он и не везде ясно открывал нам Свое равенство с Отцем, то чему дивиться, если Он и сие также скрывал до времени, устрояя ничто чудное и великое? Что же здесь чудного? То. что Дева сохранена и избавлена от худого подозрения. Если бы сначала еще сие сделалось известно Иудеям, они, перетолковав слова в худую сторону, побили бы Ее камнями. Евангелист составил родословие и поместил в оном некоторых жен для того, чтобы такими примерами пристыдить Иудеев и научить их не превозноситься. Ибо они, не радя о душевной добродетели, во всяком случае превозносились только Авраамом, и думали оправдаться добродетелью предков. Посему Господь с самого начала и показывает, что не родом надлежит хвалиться, но собственными своими делами. Хотя бы ты был раб, хотя бы свободный, тебе нет от сего пользы, ни вреда: одно только потребно - воля и душевное расположение. Поелику невозможно, совершенно невозможно чрез добродетели или пороки предков быть честным или благочестивым, знаменитым или неизвестным. Упоминается о некоторых женах, напр. о Руфи и Рааве, также и для того, чтобы научить, что Спаситель пришел уничтожить все наши грехи, пришел как врач, а не как судия, и что все, и самые патриархи, виновны во грехах».

Слово митрополита Антония Сурожского о родословной Иисуса Христа

            Каждый год в воскресенье перед Рождеством Христовым на литургии читается "Книга родства" Иисуса Христа. И годами я задавал себе вопрос: зачем? Почему надо вычитывать все эти имена, которые так мало значат для нас или вообще ничего нам не говорят? А потом, постепенно мне стало яснее, зачем нужно это чтение.

            Прежде всего, эти люди — семья Господа Иисуса Христа, которой Он принадлежит по Своему человечеству; все они — Его родственники. И этого уже достаточно, чтобы эти имена были для нас значительны: Христос одной с ними крови, Христос — член этой семьи. О Божией Матери каждый из этих людей может сказать: Она рождена в этой семье, Она дочь нашего рода; и о Христе: Он тоже рожден в нашей семье, хотя Он Бог наш, наш Спаситель, присутствие Самого Божества среди нас.
            Кроме того, некоторые имена выделяются в этом ряду: имена святых, подвижников духа, и имена грешников.

Святые могли бы научить нас тому, что означает вера: не просто умственное убеждение, мировоззрение, которое совпадает, в какой-то доступной нам мере, с тем, как Бог видит вещи, но такая вера, которая есть всецелое доверие Богу, беспредельная верность Ему, и ради того, что мы знаем о Боге, готовность жизнь отдать за то, что Ему дорого, за то, что Он есть, что Он Собой представляет.

            Вспомните Авраама, вера которого подверглась предельному испытанию. Как нам трудно бывает отрешиться ради Бога от чего-то "своего"; а ведь Аврааму было предъявлено требование принести в кровавую жертву собственного ребенка, и он не усомнился в Боге. А Исаак? Он подчинился без сопротивления, в совершенном, доверчивом послушании отцу, а через него — Богу.

            Мы можем тоже вспомнить борьбу Иакова с Ангелом, во тьме, подобно тому, как мы подчас боремся в ночной тьме, или во мраке сомнений, во мраке, который иногда охватывает нас со всех сторон, и мы боремся за то, чтобы сохранить нашу веру, за то, чтобы не потерять своей цельности, чтобы не нарушить верности.
            Но мы можем тоже научиться чему-то и от тех, которые вошли в историю и известны нам из Священного Писания как грешники. Они были хрупкими, хрупкость одолевала их; у них не хватало сил противостоять влечениям тела и души, всему переплетению человеческих страстей. И одновременно они верили в Бога всем порывом своей страстности. Один из таких грешников — царь Давид, и он с такой силой выразил это в одном из своих псалмов: Из глубины воззвах к Тебе, Господи! Из глубины отчаяния, из глубины стыда, из глубины отчуждения от Бога, из самых темных глубин своей души он все же к Богу обращается со своим воплем. Он не прячется от Бога, он не бежит от Него, но бежит к Нему с отчаянным криком отчаявшегося человека... С такой же конкретной реальностью выступают в Библии и другие мужчины и женщины: Раав-блудница, и столько, столько других.
            И вот, когда мы проходим через самые мрачные низины своей жизни, когда мы окутаны всем мраком, который клубится внутри нас — обращаемся ли мы к Богу из глубин этого мрака, чтобы сказать Ему: К Тебе, Господи, воззвах! К Тебе рвется мой крик души... Да, я во мраке; но Ты — мой Бог. Ты Бог, создавший и свет, и тьму, и Ты пребываешь и в этом мраке, как пребываешь и в ослепительном свете: Ты и в смерти, Ты и в жизни, Ты во аде еси, Ты и на Престоле. И где бы я ни находился, я могу взывать к Тебе...

            И затем еще последнее, над чем нам надо задуматься. Для нас это только имена; о некоторых мы немного знаем из Священного Писания, о других не знаем ничего. Но все они — конкретные люди, мужчины и женщины, подобные нам во всей нашей хрупкости и со всей нашей надеждой, нашей колеблющейся волей и их колебаниями, со всей зачаточной любовью, так часто потемненной, но которая, хоть в зачатке, — огонь и свет. Это люди конкретные, реальные; мы можем читать их имена с чувством, что — да, я не знаю тебя, но ты одна, ты один из тех людей, которые составляют человеческую семью Христа, конкретную, реальную; и несмотря на все превратности жизни, внутренние и внешние, ты принадлежишь Богу... И в конкретных обстоятельствах нашей жизни, хрупки мы или крепки в данную минуту, мы можем пытаться научиться быть Божьими собственными людьми.

            Поэтому задумаемся над этой родословной, и в следующий раз, когда прозвучит этот перечень имен, услышим его с искрой радости, с теплым сердечным чувством. Но мы сумеем отозваться на него сердечным теплом только в ту меру, в какую Христос будет становиться для нас все более и более реальным, и в Нем, через Него мы обнаружим, что все они — реальные, живые люди, родные нам и родные Богу. Аминь.