10 февраля. Вселенская Родительская (мясопустная) суббота.

Накануне Вселенской Родительской субботы, в пятницу вечером, в храме Рождества Богородицы /Никитском/ г. Калуги заупокойное вечернее богослужение (Парастас) возглавил настоятель храма протоиерей Алексей Пелевин в сослужении священника Димитрия Агулина при диаконе Олеге Плешакове. По прочтении 16 кафизмы на утрене духовенство вышло в центр храма к тетрападу, где стихословилась 17 кафизма на две статьи с заупокойными припевами.

            В сам субботний день по традиции были совершены две Божественные Литургии. Раннюю совершил клирик Свято-Георгиевского собора г.Калуги священник Сергей Гандера. По окончании ранней Божественной Литургии была совершена Великая Панихида.

Позднюю Божественную Литургию совершил настоятель храма протоиерей Алексей Пелевин при диаконе Олеге Плешакове. На сугубой ектенье были прочитаны особые прошения и молитва о мире и умирении вражды на Украине. По окончании Литургии была совершена Великая Панихида.

В завершении богослужения настоятель сказал проповедь о значении нашей молитвы для усопших: «Поминовение усопших, как предание апостольское, существует в Церкви христианской с самого ее начала. Доказательство тому содержат древние Литургии и свидетельства святых Отцов и учителей Церкви…  Смертью утверждается между живыми и мертвыми великая пропасть, разделяющая между собой тех и других. Но она разобщает их только физически, а не духовно, так как духовная связь и общение не прекращаются и не прерываются… Как это важно — молиться за этих людей, которые прожили свою жизнь, кто-то долгую жизнь, кто-то совсем-совсем короткую, но все они преставились пред Лице Господа, то есть прошли тот путь, по которому каждому из нас рано или поздно придется пройти. Они знают, что нас ждет, а значит — их молитвы полезны для нас.
А наши молитвы нужны им…».

 «Какая польза человеку, если и весь мир приобретет,

а душе своей навредит…»

Мф. 16,26

Вопрос о будущей загробной жизни вольно или невольно заставляет задуматься каждого разумного человека. С ним рано или поздно сталкивается и религиозный человек, и человек равнодушный к религии. Нельзя убежать от размышления о том, что с нами будет после смерти.

Человек тем отличается от животного, что он всюду видит смысл. И в этом разница между смертью животного и кончиной человека. Для животного смерть бессмысленна, потому что животное не может понять смысла жизни. А человек может умирать не как животное. И для этого, чтобы наша смерть отличалась от смерти животных, мы должны в своем сознании, по крайней мере, наделить свою собственную смерть каким-то смыслом. Что люди выносят с кладбища? Что сам усопший смог обрести в опыте своего умирания? Сможет ли человек увидеть смысл в последнем событии своей земной жизни — в смерти? Или человек перейдет границу времени в раздражении и злости, в попытке свести счеты с судьбой.

Панихида Отношение к смерти меняет очень много в современной жизни людей. Эта тема стала неприличной, о ней не принято говорить. В некоторых западных городах есть предписание, запрещающее траурным процессиям ездить днем. В католических и протестантских странах покойников хоронят в закрытых гробах — не дай Бог увидеть лицо мертвого человека. И, например, для англичан бывает потрясением, когда они заходят в православный храм и видят покойника с открытым лицом — впервые за многие годы жизни... Потрясение — потому, что прежде всего это далеко не так ужасно, как кажется.

Человек как неповторимая личность не исчезает бесследно. Тело стареет, а человек себя внутри ощущает таким же, как был в юности.  Почему? Потому что душа не изменяется, а вся наша внутренняя жизнь — это свойства души. Мы думаем душой, наши чувства и эмоции — это проявление души. Душа — это то, что болит у человека, когда все тело здорово. Ведь говорим же мы, что не мозг болит, не сердечная мышца — а болит душа. Душа пользуется телом — как музыкант пользуется своим инструментом. Если струна порвалась — мы уже не слышим музыки, но это еще не значит, что умер сам музыкант.

Смерти нет, говорит нам Церковь, есть только переход из одной формы бытия в другую. По исходе своем из тела душа попадает в новые условия жизни. Она по своей воле не может уже изменить своего состояния, как это было при жизни на земле. И здесь важнейшее значение приобретает духовная связь умершего человека с Церковью и потому со стороны живых ее членов необходима молитва об усопших.

Святая Церковь установила стройную и последовательную систему поминовения. Устав Церковный довольно подробно определяет, когда и какие заупокойные молитвы совершать. Церковь вводит их в состав общественного и частного богослужения, в домашнюю молитву.

На каждой из девяти суточных служб непременно в той или иной форме совершается поминовение усопших. Из всех дней седмицы церковный устав определяет субботу  по преимуществу днем поминовения усопших. И это не случайно. День субботы, как день покоя по своему назначению наиболее подходит для моления о упокоении душ умерших. Кроме того, именно в Великую Субботу, накануне Своего Воскресения, Господь пребывал телом во гробе.

Первые, о ком мы вспоминаем, молясь об умерших, — наши покойные родители. Поэтому и субботы, посвященные молитвенной памяти почивших, называются «родительскими». Таких родительских суббот в течение церковного года — шесть: мясопустная и троицкая, димитриевская, а также вторая, третья и четвертая субботы Великого поста.

В дни поминовения усопших православные христиане передают в храм записки с именами своих почивших родственников, которые при жизни были крещены, т. е. являлись членами Церкви. В эти дни свечи положено ставить не к иконам, а к Распятию, на специальный столик, называемый «тетрапод» или «канун».  Есть еще добрый обычай в дни поминовения приносить в храм угощение для неимущих. Оно освящается во время богослужения и потом раздается всем, кто пожелает. Человек, получивший это угощение, молится «о всех зде ныне поминаемых„, и к молитве каждого из нас присоединяется и его благодарная молитва.

Как видимое выражение уверенности живых в бессмертии почивших  приготавливается кутия или коливо — сваренные зерна пшеницы, смешанные с медом. Как семена заключающие в себе жизнь, чтобы образовать колос и дать плод, должны быть положены в землю и там истлеть. Так и тело умершего должно быть предано земле и испытать тление, чтобы восстать потом для будущей жизни. Для восточного мистицизма тело человека — лишь тюрьма для души. По высвобождении которое надо сжечь и выбросить. Для христианства тело — храм души. И верим мы не только в бессмертие души, но и в воскресение всего человека т. е. единства души и тела. Поэтому и существуют на Руси кладбища: тело как семя бросается в землю чтобы с новой космической весной взойти.

Совершая сегодня поминовение усопших, нам необходимо и самим серьезно задуматься о жизни вечной. Каждый из нас без исключения, однажды появившись на этом свете, должен непременно покинуть его. И в этом законе Божьем нет исключений.

Непрочна и суетна наша жизнь на земле. Ясное и радостное течение ее часто омрачается неожиданными житейскими скорбями и несчастьями. Радости наши смешаны с горем: от богатства недалеко нищета, здоровье ничем не защищено от болезней, самая жизнь в любой момент может пресечься смертью. Время жизни неудержимо и скоротечно, так что и не замечаешь, как пролетают дни.

Но как это не парадоксально, современный человек меньше всего хочет задумываться над вопросом смерти. Самое разительное отличие современной массовой культуры от культуры христианской — в неумении умирать. Человек подходит к порогу смерти, не столько стараясь всмотреться за его черту, сколько без конца оборачиваясь назад и с ужасом вычисляя все возрастающеея расстояние от поры своей молодости. Старость из времени „подготовки к смерти“, когда „пора о душе подумать“, стала временем последнего и решительного боя за место под солнцем, за последние «права“

Как писал наш современник — Архиепископ Иоанн Шаховский: «Оглушенные суетой люди уже не способны думать об истинах великих и вечных, для постижения которых нужна хотя бы минута божественного молчания в сердце, хотя бы мгновение святой тишины». Отрицание будущей загробной жизни совершенно обессмысливает земную жизнь — нас не было — и нас не будет, жизнь нелепо мелькает меж двумя пропастями небытия. 

Смерть — это предел земной жизни, в течение которой человек может еще исправиться. Священное Писание говорит: «Всяк человек ложь» «Нет человека, который бы жил и не согрешил». Все мы постоянно согрешаем.   И за все это придется нам в свое время дать ответ. Поэтому сегодня поминая наших ближних, вспомним и о своей душе, чтобы достойно проводить время земного странствования и дорожить временем, которое Господь отпустил нам.

Иеродиакон Гавриил (Рожнов)